Разрыв по производительности труда в России по сравнению со странами Европы и США продолжает оставаться приблизительно таким же, как он был на излете Советского Союза — в 1,5 раза. Ключевая трудность заключается в том, что в нашей стране нет языка, на котором можно это обсуждать, заявляет известный философ, методолог, член экспертного совета Правительства РФ Петр Щедровицкий. РБК+ публикует фрагмент его лекции в рамках Пермского инженерно-промышленного форума.
О разделении труда
Экономическая теория разговаривает на одном языке, теория управления — на другом, практический инженер, который сидит на предприятии, разговаривает на третьем языке, а корпоративный менеджер, пришедший из области финансов или маркетинга, — на четвертом. Но есть язык, который может помочь склеить эти разные позиции, взгляды, подходы, — это язык разделения труда.
Хорошо известный пример — булавки Адама Смита. Он не жалеет времени, чтобы пояснить эту мысль в первой главе своей знаменитой работы «Исследования о природе и причинах богатства народов» (1776 год). Так, отдельный ремесленник может произвести в день от 1 до 10 булавок. А разделив процесс производства на 18 операций, обучив этим операциям отдельных работников и сформировав из них технологическую цепочку, мы можем произвести 48 тысяч булавок силами 10 —18 менее квалифицированных рабочих. То есть производительность вырастает взрывным образом минимум в 240 раз — за счет разделения труда.
Этот эффект мы наблюдаем на каждом этапе промышленной революции и индустриализации.
Еще одни пример: в 1912 году Форд, будучи лидером рынка, производит около 40 тысяч машин. 1 декабря 1913 года запускается первый конвейер на заводе в Хайленд-парке, где за первый месяц было произведено 10 тысяч машин, за 1914 год — 250 тысяч, а к 1929 году на двух заводах — 1,5 миллиона машин, что составляло 75% мирового рынка. Схема, которую он внедряет — 26 синхронизированных процессов, — позволяет ему к 1923 году выйти на скорость конвейера 1 метр в секунду и на темп, когда каждые 50 секунд с конвейера сходит один автомобиль. Сегодня в полностью роботизированных цехах Toyota один автомобиль сходит с конвейера раз в 48 секунд. То есть за сто лет эта технология не поменялась и никогда уже не поменяется, потому что Форд выбрал предел производительности на этой «платформе технологии». С тех пор заменили людей роботами, но они делают те же операции, только сейчас изменилась кооперация.
Сегодня в полностью роботизированных цехах Toyota один автомобиль сходит с конвейера раз в 48 секунд. То есть за сто лет эта технология не поменялась.
Промышленные революции
Почему работает эта модель, когда та или иная совокупность инструментов, собранная в единный пакет, дает взрывную производительность? На этот вопрос еще в начале XX века ответил наш соотечественник Николай Дмитриевич Кондратьев.
Он выдвинул три предположения. Первое: в основе экономических циклов лежит смена технологий. Второе: технологии не «ходят» поодиночке, они меняются единовременно, как комплекс, происходит смена «платформы технологий» (пакет технологий).
У этой «платформы технологий» есть инкубационный период, который занимает 40 — 50 лет. После начинается второй этап — взрывной рост производительности труда на основе этих технологий. Но он не бесконечен. Он продолжается, как вывел Кондратьев, приблизительно 35 лет. Вы выбрали, заложенный в этот пакет технологий, предел производительности. Затем идет остановка и спад, которые длятся примерно 25 лет. Таким образом, технологический цикл длится 100 — 120 лет. Экономическая структура привязывается к нему, огибая эти подъемы и падения.
Последователи Кондратьева добавили — это не синусоида, а метаформозная смена типов платформы технологий: размещение промышленности, видов деятельности, требований кадров, инфраструктур, которые связывают между собой производства.
Другими словами, нет перехода от одной промышленной революции к другой: когда наступает кризис регионы с разной быстротой начинают входить в зону спада, в итоге складывается новая по форме технология. Какая из стран окажется наиболее подготовленной, чтобы на своей территории развернуть полный комплекс новой промышленной революции и стать, таким образом, лидером на следующем этапе развития, заранее неизвестно. К примеру, сегодня складывается новая платформа технологий Новой промышленной революции.
Очень важным является то, что прорывы есть результат синергии технологий. Новые решения приходят из других отраслей.
Если наложить эту схему на историю, то обнаружим, что ключевые изменения в системах разделения труда связаны с тремя промышленными революциями, о которых я говорю регулярно. Инновационные процессы, запущенные этими тремя революциями, на новом уровне меняют систему разделения труда во всех сферах деятельности человека.